Гофман, Кафка и Достоевский показывали нам мытарства Души и сатанинские изобретения слишком человеческого бытия в мире. Вспоминая Бергмана и Тарковского, Делёза и Барта, предлагаем восстановить понятие кинематографа и феномен сновидения как атрибут поэзии и искусства в целом.

Фильм Чэнь Кайге, завоевавший в Канах золотую пальмовую ветвь и мировое признание среди мыслящих зрителей, оказался в поле нашего зрения не только в аспекте культурно-политической актуальности, но и подлинной проблемы Человека – эстетика и события Прекрасного и эстетика и события Возвышенного.

Техническое задание:

1. Позиция и поэтика Автора.
2. Эстетическая специфика произведения.
3. О чём фильм?
4. Восток и Запад – связь и различение.

Предлагаем участников познакомиться с темами и заданиями предшествующих квартирников:

ДОСТОЕВСКИЙ И ГОФМАН – РОМАНТИЗМ И РЕАЛИЗМ
АВТОПЕРСОНАЖ
КРИТЕРИИ ПРЕКРАСНОГО – ИСТИНА НЕ-НА-СТОРОНЕ СУБЪЕКТА

Мы продолжаем предыдущую тему, но переносим акцент на творчество Достоевского («Записки из подполья»). Почему Достоевский оказывается в центре внимания и Ницше, и Хайдеггера и нас с вами?
Это ещё один вопрос к собеседнику ПС квартирника.

ЖУТКОЕ И ЕГО НЕВЫНОСИМОСТЬ – СИМУЛЯКРЫ СВОБОДЫ
_____________

ГОФМАН И ДОСТОЕВСКИЙ
ПРОБЛЕМНО-СИМВОЛИЧЕСКИЙ КВАРТИРНИК

Часть 2
В прошлый раз мы открыли книгу истории искусства на странице немецкого романтизма и встретили жуткое в лицах и личинах Человека соблазнённого и соблазняющего, страдающего в открытиях, разрывах и путах наслаждения и свободы.

На этот раз нам предстоит продолжить «расследование» Человека, который оказывается причиной собственного преступления и наказания, проклятия и освобождения. Помимо уже прозвучавших текстов «Эликсиры сатаны», «Крошка Цахес» и «Песочный человек» Гофмана в нашем поле зрения «Записки из подполья» Достоевского.



Вопросы к размышлению и высказыванию:

1. Онтологическое расположение Автора и Персонажа?

2. Антропология Гофмана и Достоевского?

3. Что такое современное искусство?


ЖУТКОЕ И ЕГО УТРАТА. ГОФМАН И СОБЕСЕДНИКИ
Возможно ли понять Человека и, прежде всего, душу человеческую, помимо феномена жуткого? Конечно же истоки жуткого мы можем усмотреть и в античной трагедии и в древних мистериях, но где и как жуткое показывает себя в собственной сути? Не открывает ли эстетика и поэтика жуткого неуёмное души в пределе разума на границе безумия, как и не снилось нашим мудрецам – глазами художника и шёпотом поэта, в горизонте творящего взгляда и пределе очарованного глаза?

Вспомним предыдущие квартирники. Шекспир, Ницше, Достоевский, Бергман, Кафка, Тарковский… Смог бы хотя бы один из перечисленных авторов состояться помимо жуткого?

Понятие жуткого оказывается в поле зрения философов и богословов, антропологов и поэтов испокон веков, а в последнее время к ним присоединились психоаналитики и методологи. Напрашивается вопрос: где же Родина жуткого и каков эстетический и онтологический статус жуткого?

Быть может лунный свет немецкого романтизма окажет нам услугу в разоблачения жуткого на его собственной территории. Эрнест Теодор Гофман пробуждает уже не одно поколение читателей. Памятуя наше прочтение Фрейда, напоминаем: сновидец просыпается, когда сновидение становится невыносимым, иначе говоря, мы просыпаемся, чтобы не проснуться. Поэт безжалостен и к себе и к собеседнику, устремляясь и устремляя нас к пределу существования, но ведает ли он реальным и не оказывается ли сам жертвой иррелевантных субъекту и, быть может, самому разуму сил?

С другой стороны: современник не ужасается и не тревожится по поводу утраты сакрального или так называемого смысла, ему не угрожает ни къеркегоровский ужас, ни гофмановское жуткое, но он падает и попадает в панику при сообщении об очередной эпидемии гриппа или падении курса вечно зелёной валюты.

Гофман ужасается, подчас, в гуще повседневности, в самом неожиданном месте (к примеру на храмовой службе), а его герои зачастую исполнены растерянности и недоумения там, где обыватель очень даже не плохо устроился, к примеру, на территории «собственного» Я.

Предполагаем, что медитация на материале произведений Автора окажется плодотворной, для поэта, философа, а возможно психоаналитика и любого участника ПС квартирника.

Напоминаем, одна из главных задач и это же генеральная линия ПС квартирника как жанра и особого формата ПСП – Методологическое освоение онтологической герменевтики и формирование экзистенциально-онтологической поэтики. Проблема онтологической герменевтики была нами неоднократно показана: утрата, забвение и обретение Автора.

В поле зрения:
Гофман: «Эликсиры сатаны», «Крошка Цахес», «Песочный человек»;
Ницше: «Рождение трагедии», «Воля к власти»;
Фрейд: «Жуткое»;
Лакан: «Тревога»;
Гегель: «Феноменология духа»;
Кант: «Критика чистого разума», раздел трансцендентальной эстетики.

ВОПРОСЫ К СОБЕСЕДНИКУ

1. Что, Зачем и Как говорит Автор?
2. Мой взгляд на жуткое (искусство, культура, психоанализ, культура…)?
3. Место и позиция Гофмана в мировой культуре?
   
   

ТЕМЫ ДЛЯ МЕДИТАЦИИ

1. Автор, персонаж и собеседник Гофмана.
2. Прекрасное, Возвышенное и Ужасное в произведении Гофмана и в современном искусстве.
3. Жуткое как феномен эстетики и жуткое как экзистенциальный атрибут становления Личности.
4. Жуткое глазами философа, психоаналитика, феноменолога и поэта.

По просьбе постоянных участников помещаем материал предыдущих квартирников. Просим отнестись к материалу, как черновому наброску формируемой альтернативной поэтики – поэтики авторского взгляда.

ИЗ ПРЕДЫДУЩИХ КВАРТИРНИКОВ:

ДО И ПОСЛЕ БЕРГМАНА – АВТОР ГЛАЗАМИ АВТОРА

ОПЫТ ОНТОЛОГИЧЕСКОЙ ГЕРМЕНЕВТИКИ И ЭКЗИСТЕНИАЛЬНО-ОНТОЛОГИЧЕСКОЙ ПОЭТИКИ

ХХ век устами постструктуралистов и отцов постмодерна провозгласили смерть Автора, а современную литературу обвинили в метафизическом плагиате. Цитата. Вспомним известное эссе Борхеса «Жан Менар автор «Дон Кихота». От корки до корки процитированный текст романа оказывается оригинальным произведением искусства, поскольку написан в ХХ столетии и обрёл жизнь в другом историческом контексте нежели произведение Сервантеса.

Слишком человеческая линейная история не знает тупиков и разрывов событий и падений становления Личности, но существует и забытая ныне история Личности. События в которых открывается сущность Становления Человеком обладают иной временной имманентностью нежели сингулярная имманентность Современника. Можно сказать это трансцендентная смысловая имманентность – имманентность разрыва и перехода мыслящего из мира сотворённого в его собственную возможность. Именно такой и должна быть история искусства и поэтика Автора. Именно такую поэтику пытался создать О. Мандельштам в «Слове о Данте». Войти в темпоральность, историчность и событие Автора одна из задач онтологической герменевтики и ПС поэтики.

Как же увидеть истину и мир ухом и глазом, слухом и взглядом Автора и его онтологического собеседника (снова вспомним Мандельштама). Любой автор Произведения «знает» то, что сама причина, сам исток его события в произведении (тексте, картине, фильме, опере…) невыразима и невообразима, но определена экзистенцией, Автор которой возникает благодаря высказыванию и самому акту художника. Художественное высказывание в его символическом объекте, то есть произведении, предваряет и замысел и цель и даже субъект высказывания, но сам Автор, как причина того, что порождает смысл существования и тексты, ускользает от понимания онтически (предметно и объектно) ориентированного читателя или зрителя, критика или искусствоведа. Вопрос о том, Как оказаться в «месте» Автора и заговорить с реальным автором, который вовсе не обязательно находится в этом «месте». В значительной степени нам помогают это увидеть поэты и философы, мистики и метафизики. Достоевский пишет «Дневник писателя», Мандельштам «Четвёртую прозу», Бергман «Исповедальные беседы»… М. Бахтин, размышляя об авторе, указывает на двойную рефлексию художника: во-первых, личной жизни в пространстве художественного произведения, во-вторых, художественной реальности в экзистенции личной жизни. Со времён Платона и Аристотеля мы имеем дело с искусством как феноменом познавательно-воспитательной функции, причём Платон с крайним недоверием относится к поэзии, вплоть до изгнания таковых из идеального государства. Стоит также вспомнить платоновский диалог «Парменид» и определение искусства, как способности не только реализовать, но и передавать собственное умение другим. Полагаем речь идёт не об умении воспроизводить тот или иной навык общезначимой практики, но об умении и способности быть особым образом – транслировать личностный смысл и реализовать форму в символическом событии.

Конечно же речь идёт и катарсисе как основном эффекте художественного события и со-бытия. Каковы же принципы и априори онтологической поэтики и герменевтики в регистре Автора и релевантного собеседника? Мы едва лишь намечаем этот свод в перспективе дальнейшей разработки пространства альтернативной поэтики и герменевтики.

Во-первых, речь идёт о «месте» Автора в структуре самого произведения. Это вовсе не персонифицированный автор (к примеру, подросток в «Подростке» Достоевского, хотя Заратустра в Ницше едва ли не склеен с Автором).

Во-вторых, о символическом порядке, в котором сформирован эстетический и поэтический объект и о границе и функции этого объекта.

В-третьих, о функции и Онтологическом статусе Автора и Собеседника в контекстах исторического Становления Личности.

В-четвёртых, о координатах времени и пространства Автора и Собеседника.

В-пятых, о проблеме, разрыве и горизонте авторского проекта в его собственном хронотопе.

В-шестых, об авторских ценностных априори и имманентных средствах трансляции и реализации позиции Автора.

В-седьмых, об интенциональных горизонтах Автора в произведении (драматургии, поэзии, музыке, эпосе и так далее).

В-восьмых, об экзистенции и историографии произведения и Автора в апокалипсическом пределе.

Работа:

1. Визуальные чувствования – как показать. Через ум к взгляду.
2. Временная и авременная актуальность.
3. Человек и Люди.
4. Зеркало – глаз атрибут субъекта.
5. Зеркало – объект удвоения/отражения – двойник – удвоение/различение – место рефлексии.

Временная рамка (по Киеву):
29-го мая, с 18:30 до 21:00.

Адрес: ул. Раисы Окипной, д. 7а, кв. 110, подъезд 3

Возможно участие по Skype.